Глава 2. Как все начиналось.

Я чувствовал последним подонком рядом с тобой. Бл*ть, урод хренов. Ненавижу. Ненавижу свое отражение в зеркале. Но ты была рядом, и я чувствовал себя самым счастливым на свете. Я продолжал обижать тебя, держа на расстоянии, хотя ты знала обо мне все.
А еще я ревновал тебя дико и беспричинно. Ко всем мужчинам, которые появлялись рядом с тобой. Я хотел убить их всех. Потому что ты была только моей, мне безумно хотелось этого.
Мы не готовили дома – ходили обедать в «ковбойский» бар. И ужинать ходили туда же. Вечером там всегда было много народу, но для нас столик всегда был свободен. Постоянные клиенты. Черт, сколько мы бабла там оставили.
Ты хоть представляешь себе, как действуешь на мужчин? Черт, я сходил с ума от ревности, когда кто-то осмеливался пригласить тебя танцевать. И готов был размозжить наглецу голову стулом. Но я знал, что ты не потерпишь драки. Ты не приз в награду победителю. Ты не принадлежишь мне. Никому не принадлежишь. Ты кошка, которая гуляет сама по себе, и я буду играть по твоим правилам, сходя с ума от ревности, доводя себя до безумия, напиваясь и обижая тебя. Да, я - скотина, и ты это знаешь. А я не знаю, кто ты. Но ты все равно меня прощаешь, а я не могу оттолкнуть тебя совсем и продолжаю мучить тебя и ненавидеть себя за это. Почему? Зачем тебе все это надо? Зачем я тебе нужен такой? Я спрашивал тебя, а ты лишь пожимала плечами и улыбалась так, как умеешь только ты. Черт. Ни кожи, ни рожи, ни образования… Ничего. Я не понимаю. И все же надеюсь, что это не закончится слишком скоро.

*     *     *
Я помню, как ты пришла к нам на работу. Ребята, как обычно, начали подшучивать над новой приемщицей, но ты никогда не лезла за словом в карман, и каждая шутка всегда оборачивалась против шутника. А знаешь, ты нам понравилась, и мы хотели, чтобы ты осталась работать в нашей бригаде. Ты очень быстро стала нам своей. И осталась с нами.
Конечно, поначалу ты путалась в деталях, едва могла разбирать почерк мастера, но ты училась. Мы приняли тебя, а ты приняла нас. Однажды я зашел в приемку и увидел, как ты горячо споришь о чем-то с мастером. На самом деле, мы думали, что ты вообще никогда не ругаешься. Каюсь, мне стало интересно, и я остался. А ты, заметив меня, вдруг обратилась ко мне:
- Полюбуйся, что они тебе за расписание устроили, - и ты с размаху бросила на стол журнал.
Бл*ть. День расписан полностью, а у меня еще три машины в боксе своей очереди ждут.
- Охренеть, и когда я все это успею сделать?! – заорал я на мастера, а ты лишь усмехнулась и, покачав головой, ушла. Курить, наверное. А я остался и ругался с мастером.
Ты думала о нас больше, чем о себе. Мы это видели и ценили. Почти всегда, честно. Мы знали, что ты часто остаешься без обеда, зато всегда оставляла нам окно хотя бы в полчаса, чтобы успели пообедать мы. Знаешь, мне столько раз хотелось поделиться с тобой, но ты бы отказалась. Я знаю.

А потом была твоя первая зарплата, и парни начали намекать тебе с самого утра, что неплохо было бы проставиться.
- Не вопрос, - ответила ты. –  Коньяк вас устроит? Только есть одна проблема: «кто пойдет за Клинским»?
Гонец, конечно, нашелся. В общем, после работы мы собрались в нашей раздевалке и по совместительству столовой. Честно, я еще не встречал в жизни девушек, которые способны меня перепить. Мы выпили пять бутылок на пятерых, а ты все еще держалась на ногах. Мастер не пил с нами, ему еще предстояло довезти всех нас до дома. Благо, завтра выходной. А мы ужрались в усмерть. И я понял одно: ты необычная девушка, не похожая ни на кого. И совершенно сумасшедшая.
Мы довезли тебя до дома, и я пошел тебя провожать. Оказалось, что до твоего дома надо идти по деревянному настилу через болото. Хм. Деревянный настил – это очень громко сказано, так, доски накиданные в хаотичном порядке, перемежающиеся со шпалами и Бог знает, чем еще.
Ты остановилась и посмотрела на меня, потому что я в нерешительности застыл перед этой… с позволения сказать дорогой.
- Что, страшно? А там дальше лес… Заведу и оставлю, - ты смеялась.
- И как ты тут ходишь?
- Нормально. Привыкла уже. Пьяным сложнее, но есть одна хитрость: надо попасть в волну, и тогда пробежишь и не заметишь.
Честно, я бы по ровному асфальту-то идти сейчас не рискнул, но нельзя же ударить в грязь лицом перед девушкой. Тем более, я сам вызвался, ты меня не звала.
Наверное, мат было слышно на несколько километров вокруг, а ты хохотала и бодро шла вперед. Я едва поспевал за тобой. Черт, а ведь потом еще обратно идти. Но, в общем и целом, все обошлось: всего пару раз провалился в ледяную воду и начерпал в кроссовки.

Однажды мы сидели  и обедали, вдруг кто-то из ребят (не помню, кто) пришел и спросил, не знаем ли мы, когда у тебя день рождения. К чему вопрос? Тебе кто-то подарил цветы. Вернее, не цветы, а одну очень красивую красную розу на длинном стебле. Мы пытали тебя до самого вечера, кто ее подарил, а ты лишь улыбалась в ответ и смотрела на нас с насмешкой. И так и не сказала. Мне почему-то стало больно, хотя я и сам не мог понять, почему. Может, это ревность? Просто мы все привязались к тебе, пытался я успокоить сам себя. Вышло не очень. Спустя пару дней все забыли об этом злосчастном цветке. Все, кроме меня. Я не хотел думать о том, что ты значишь для меня больше, чем коллега и просто друг. Это невозможно. Я же одиночка по жизни, и мне не нужен никто. Но ты, сама того не зная, рушила мою жизнь, разнося в клочья все мои представления о ней, все мои принципы. Бл*ть. 

Как-то мы поехали отмечать конец рабочей недели в бар. Душевно так сидели, пока ко мне не подошел Юрка и не спросил, не могу ли я дать ему ключи от квартиры. А еще он смотрел на тебя так, словно хотел сожрать. Сука. Зря я согласился. Я даже не знаю, зачем. И мы втроем поехали ко мне. Вы остались, а я ушел. Сказал, что поеду в свою квартиру, а сам остался в баре неподалеку. Сидел и тупо напивался всю ночь, кляня себя за то, что сам же согласился. Блять. Ненавижу. Себя. Его. Тебя? Не знаю, нет, наверно. Не могу. К тому же это твой выбор, а я не имею права вмешиваться. Так что я сидел в баре до самого утра и пытался понять, почему он?

*     *     *
Юрка попался мне на лестнице, я попытался ухватить его за рукав, но он вырвался, бросив на ходу: «Ну и сука!» Я влетел в квартиру, а ты сидела на полу в коридоре, прислонившись спиной к стене и закрыв лицо руками, твои плечи вздрагивали, будто ты плачешь. «Нет, только бабских истерик мне не хватало», - подумал я, а вслух спросил:
- Что случилось?
Ты отняла ладони от лица и посмотрела на меня, и я понял, что ты смеешься.
- Ничего особо страшного, - сквозь смех, проговорила ты. – Просто некоторые уроды считают, что ударить женщину – это нормально.
- Он тебя ударил? – кулаки сжались сами собой, и я уже представил, что сделаю с ним за то, что он поднял на тебя руку. Ты перестала смеяться.
- Попытался, - ты усмехнулась горько и зло. – Не на ту напал, ублюдок. Поверь, в долгу я не осталась.
И я понял, что это правда. Уж слишком холодный и жестокий был у тебя взгляд. Мне даже стало немного не по себе. И даже немного жаль Юрку… Хотя нет, не жаль, этот урод заслужил.
Я протянул тебе руку и помог встать.
- У тебя сигареты есть, а то мои закончились?
- Есть.

Мы взяли по бутылке пива и долго сидели на балконе, болтали обо всем и смеялись. Оказалось, что мы очень похожи. Оба – одиночки, которые постоянно влипают в разные истории. И обоим не везет в силу особенностей характера в личной жизни. Знаешь, мне еще ни с кем не было так просто говорить, как с тобой. Может, потому, что в тебе я почувствовал родственную душу. Не знаю. Мы смеялись и говорили о том, что такие, как мы, ни в коем случае не должны быть вместе. Черт, а еще я пялился на твои длинные ноги и ничего не мог с собой поделать.
- Блин, пиво закончилось, - разочарованно протянула ты. – Пошли на кухню? Там, вроде, еще есть.
- Пойдем, - ответил я, поднимаясь и протягивая тебе руку.
Какие холодные у тебя руки. Ледяные, хотя на улице страшная жара. Ты посмотрела на меня и улыбнулась.
- Холодные? Зато сердце горячее.

Я шел следом за тобой и думал, что вот сейчас это чертово пиво закончится, и ты уедешь домой. И не вернешься больше никогда. Я не могу отпустить тебя. Не могу. Я схватил тебя за руку и резко развернул к себе. От неожиданности ты чуть не потеряла равновесие. Ты посмотрела на меня как-то странно, а я уже ни о чем думать не мог, кроме того, что не хочу, чтобы ты уезжала.
Ты прислонилась к стене и смотрела на меня, не произнося ни слова. А я обнял тебя и поцеловал, робко, боясь, что ты оттолкнешь меня. Но ты не отталкивала. Ты отвечала. Правда при этом ты еще шептала, что нам не стоит встречаться, что из этого не выйдет ничего хорошего, а я соглашался с тобой, но уже не мог остановиться, и ты не могла. Я чувствовал это.
Мы трахались прямо на кухонном столе. Это было так похоже на сон. Нереально. Безумно. Ты даже не представляешь, как давно я этого ждал.

Ждал все то время, что ты у нас работаешь. Ждал даже тогда, когда ты стала встречаться с этим уродом. Прости, но я надеялся, что ты поймешь, что он за человек и бросишь его. Прости. Я эгоист, знаю. А ты смеялась там, на балконе, что ты – магнит для уродов. Да, наверное. Значит, и у меня есть шанс. И я не упущу его, потому что иначе буду жалеть об этом. Я уговорил тебя остаться сегодня. И ты осталась, но со смехом сказала, что все равно придется сходить за сигаретами.

И мы пошли вместе, держась за руки, как парочка влюбленных. Мы останавливались и целовались прямо посреди дороги, а прохожие обходили нас и смотрели: кто с осуждением, а кто-то с завистью. Нам было все равно. То есть тебе было все равно, что кто-то смотрит, а я переборол себя и поддался этому сумасшествию. А потом я почувствовал азарт от этой игры. Игры на грани приличия, бросающей вызов общественной морали или чему-то там еще… Бл*ть, я начал рассуждать также как ты. Умно. И мы смеялись и бродили по улицам. А потом вернулись домой и снова занимались любовью. Нет, не сексом. Это было гораздо больше, чем секс.

Ты всегда слушаешь музыку. Постоянно она играет у тебя фоном к твоей жизни: дома, в дороге, даже на работе. И у меня тоже. Я привык. И тоже люблю музыку. А еще я люблю смотреть, как ты танцуешь. Хотя порой смотреть на это становится невыносимо.
А я включаю Мистера Кредо, и тебе тоже нравится это старье, как его называют салаги. Да много они понимают? А если еще ты танцуешь под это…
Я знаю, что ты не сможешь усидеть на месте, если я включу Кредо. Точно, как будто это сильнее тебя, и ты начинаешь двигаться под музыку. Плавно, словно ты действительно кошка. Ты похожа на восточную красавицу, исполняющую танец живота.  Я вижу, как горят твои глаза. Черт. Это невозможно… Я хочу тебя прямо на этом полу, на котором ты танцуешь. А ты, будто читаешь мои мысли, подходишь ко мне с улыбкой и садишься ко мне на колени. А я притягиваю тебя и целую, целую, целую…Черт, как же хорошо. Ты прижимаешься ко мне, и мне кажется, что твои руки повсюду. Ты спускаешься чуть ниже и целуешь мою шею, ключицы, плечи, а я запускаю руки в твои волосы. Ммм… Как же мне хорошо. Я закрываю глаза, а ты спускаешься еще ниже, лаская меня губами, языком, чуть прикусываешь кожу зубами. Грудь… Живот… А, черт, я даже и не думал, что это может быть так приятно.  Я чувствую, как твои руки расстегивают ширинку на моих джинсах, и чуть приподнимаюсь, чтобы помочь тебе снять их.  Ты отбрасываешь их в сторону, а я вздыхаю от разочарования, потому что твои нежные губы исчезли, а мне так хочется, чтобы ты продолжала меня ласкать. Не останавливайся, прошу, умоляю… И вдруг твои губы сомкнулись на моем члене. Теплые, влажные и такие мягкие. Блять. Ааа… Невольно я начинаю толкаться в твой горячий рот, но ты отстраняешься. Я открываю глаза, а ты молча смотришь на меня и качаешь головой. Я все понимаю и принимаю твои правила игры, иначе… Я не знаю, что иначе. Не останавливайся, только не останавливайся. А ты снова берешь мой член в рот, только головку и играешь с ней языком, обхватив ствол одной рукой. Блять, я не смогу это выдержать. Не смогу. Похоже, тебе это нравится, ты дразнишь меня, то почти полностью проглатывая его, то совсем выпуская  изо рта. Еще немного, и я трахну тебя, изнасилую, если ты будешь сопротивляться, потому что это невыносимо. А ты рукой играешь с моими яичками и продолжаешь эту пытку… Нет, я не могу больше терпеть. Я хватаю тебя и притягиваю к себе, опрокидывая на диван и наваливаясь на тебя всем телом. И целую тебя, стягивая футболку, срывая с тебя тонкие ниточки твоих черных кружевных трусиков, и снова целую. Охуенно, блять, хочу, хочу, хочу. Мне надо, прости. И я врываюсь в тебя,  резко, жестоко, потому что нет больше сил терпеть, и вижу, как широко распахиваются твои глаза. Ты обнимаешь меня ногами, а твои руки, твои пальцы впиваются мне в спину. Тебе нравится жесткий секс, я знаю и трахаю тебя, вхожу так глубоко, как это только возможно. Блять, я больше не могу.
- Я сейчас кончу.
- Так кончай.
Ты выгибаешься так, что член входит еще глубже, хотя, казалось, это уже невозможно. Ты тоже близко, я чувствую, вижу, как расширяются твои зрачки, как ты прикусываешь нижнюю губу, как всхлипываешь и жадно хватаешь ртом воздух, а твои ногти впиваются мне в спину, оставляя кровавые полосы.
- Ааааа…- твой протяжный крик, еще несколько толчков и…
Все. Я кончаю.
Это…
Черт.
Нереально.
Охуенно.
Я падаю на тебя, тяжело дыша, и чувствую, как сильно бьется твое сердце. Я зарываюсь лицом в твои волосы и слышу твое:
- Прости.
- За что?
- За это, - ты проводишь рукой по моей спине.
- Забудь, - я улыбаюсь тебе и убираю пряди волос, прилипшие к твоему мокрому лбу. – Оно того стоит.
Ты тоже улыбаешься.

Время твоего отъезда неумолимо приближалось, а я никак не мог найти причину, чтобы ты осталась. А еще тебе постоянно кто-то звонил, и ты нервничала, когда говорила с этим кем-то. Нет, я не подслушивал, просто ты так громко говорила. Я понял, что ты скоро уедешь. Черт, я не хочу, чтобы ты уезжала. Не хочу. Но ведь если просто сказать тебе об этом, то это вряд ли поможет, и ты уедешь все равно. И тогда я придумал.
- Мариш, я тут стирку решил устроить, хочешь, я и твои джинсы в машину закину?
- А они высохнут?
- Конечно, на балкон повесим, там быстро высохнут.
Я видел, как ты взвешиваешь все за и против.
- Ладно, закинь, - наконец, ответила ты.
Честно, я не знал, что пойдет дождь, и твои джинсы промокнут. На такое я даже рассчитывать не смел. Максимум, на что я рассчитывал, это еще один день. Я видел, что ты начинаешь сердиться и нервничать, но едва сдерживал радость, что ты остаешься. Не честно, знаю, но я не мог иначе.
Однако на следующий день ты все же уехала. В мокрых джинсах. Единственное, о чем я тебя попросил, – это позвонить, когда ты доберешься до дома. И ты позвонила.
- Я дома, - сказала ты.
- Хорошо.
- Я не могу долго говорить. Пока-пока.
- Пока, до встречи, - ответил я и положил трубку.
Я взял сигареты и ушел на балкон. Просто стоял и курил, вспоминая эту совершенно безумную неделю выходных и тебя… Ты сумасшедшая, моя сумасшедшая. Или будешь моей…

Кнопочка
Тебе спасибо за теплые слова.