Он пришел ко мне, хмурый, с взглядом побитой собаки.
- Что случилось, Рих?
Я отступил назад, впуская его в дом, и Рихард сразу же забрался с ногами на диван.
- Он меня ненавидит и пытается испоганить мою жизнь, - сердито буркнул он.
- Отчим? – спросил я, хотя и так знал ответ. – Что на этот раз?
Рихард передернул плечами и посмотрел на меня. По-подростковому тонкий, с огромными серыми глазищами и по-девчачьи длинными ресницами – я засмотрелся на него и как-то разом потерял нить разговора. А Рихард все говорил и говорил, пока я, как завороженный, смотрел на его губы, красивые, четко очерченные, будто он нарочно подвел их контурным карандашом. Я совсем его не слышал.
Наверное, не стоило предлагать ему пива, но я все же это сделал, а Рихард согласился. Не то что бы у меня был коварный план его напоить, вовсе нет. Просто Рихарду надо было расслабиться, а мне – немного остыть, потому что одного его взгляда из-под полуопущенных ресниц хватало, чтобы я с катушек слетел. Интересно, он сам догадывался, какое действие оказывал на меня?
Я принес по бутылке себе и ему и сел с ним рядом. Рихард выговорился и немного успокоился, и теперь мы просто молча потягивали пиво.
- Я начал качаться, - неожиданно сказал он и, отвечая на немой вопрос в моих глазах, добавил: - Хочу стать сильнее и поставить его на место.
Я хмыкнул и окинул худощавую фигурку скептическим взглядом, а Рихард вдруг взвился.
- Вот, смотри! – он задрал футболку, показывая свой живот. – Потрогай, какой он твердый!
Схватив мою руку, он прижал ее к своему животу. Черт! Я мысленно проклял все на свете и буквально умолял себя держаться, но искушение было слишком велико: провести рукой по гладкой коже, слишком нежной для моих грубых ладоней. И правда твердый…
Я лишь успел заметить удивление в его широко распахнутых глазах, а потом Рихард почему-то оказался подо мной, крепко прижатым к дивану. Я сам не понял, как это произошло, но теперь целовал его нежно, вкладывая в этот поцелуй все так долго сдерживаемое желание. Поначалу он сопротивлялся, что-то мычал, упираясь мне в грудь руками, а потом затих. А когда он начал отвечать на этот поцелуй, я понял, что сопротивление сломлено, и лишь тогда отпустил его, приподнялся, заглядывая ему в глаза.
- Тилль, я…
Попытался ли он воззвать к моему здравому смыслу или сказать что-то еще? Я не понял, да уже и не в состоянии был его услышать, поэтому даже не дал ему договорить. Только не сейчас, когда он лежал подо мной, не пытаясь вырваться. Будто обезумев, я целовал его снова и снова лихорадочно шарил руками по его телу, теплому, податливому и такому отзывчивому на мои грубоватые ласки, а он тихо стонал и терся о мое бедро. Я хотел быть нежным, но слишком боялся, что вот, сейчас он вдруг очнется, оттолкнет меня, убежит, поэтому так торопился, стягивая с него спортивные штаны вместе с бельем, да и свои – тоже.
Рихард замер и перестал дышать, когда моя ладонь коснулась его члена, прошлась по гладкому напряженному стволу, осторожно сжала яички. Непривычно было трогать его так, слишком интимно, возбуждающе. Кажется, я и сам затаил дыхание, глядя в его серые, с расширившимися зрачками глаза.
Хотелось ласкать его так целую вечность, дразня, доводя до исступленного крика, когда он становился похожим на натянутую гитарную струну. Я не видел раньше, но часто представлял себе это, когда дрочил в ванной, в своей постели – да где припрет. Иногда было просто невыносимо видеть его, а сейчас все это вырвалось. Я покрывал поцелуями, кусал, трогал, не пропуская ни миллиметра столь желанного тела, а он стонал, извивался, царапая обивку дивана ногтями, и толкался, толкался в мою ладонь.
Футболка липла к мокрой от пота спине, и я сорвал и отшвырнул ее прочь. Мне хотелось быть еще ближе, чувствовать его всей кожей, а Рихард доверчиво прижимался ко мне, доводя меня до безумия. Его руки гладили мою спину, а я дрочил нам обоим, прижимая свой член к его, и мне казалось, что в этой комнате осталось слишком мало воздуха, и старался отдать хоть глоток с каждым поцелуем.
От его губ, от него было не оторваться, и мне так не хотелось, чтобы это все закончилось, но я чувствовал, что разрядка близка, что не смогу выдержать это долго. И когда его руки судорожно сжали мои бока, когда Рихард выгнулся с долгим стоном, кончая мне в руку, мне хватило лишь пары движений рукой, чтобы кончить тоже, а потом, тяжело дыша, рухнуть на него совершенно опустошенным.
Я лежал так, даже не думая, что могу его раздавить, пока он не заерзал подо мной и не запыхтел недовольно мне в шею. Лишь тогда я перекатился и лег рядом, посмотрел в его глаза, немного растерянные, но счастливые. Я понимал, что надо что-то сказать.
- Слушай, Рих, а что ты пытался мне сказать?
- Я? А… - каким же он был милым, когда краснел и смущался. – Я хотел сказать, что никогда раньше… вот так…
- Не был с мужчиной?
- Не только, - он покраснел еще больше.
- У тебя еще все впереди, - ответил я и погладил его по щеке.
Мы просто лежали, обнявшись, и молчали. И я был просто охрененно счастлив.
- Мне понравилось… очень, - вдруг тихо сказал он.
- Мне тоже, - ответил я. – Ты бы хотел повторить это? Со мной?
Я внутренне напрягся, вглядываясь в невозможную глубину его глаз, пытаясь найти там ответ, пока он думал.
- Да, Тилль, очень.
Я не смог сдержать вздоха облегчения, а он – улыбки. Хотелось надеяться, что я смогу ему доказать, что может быть еще лучше.