- Не ной, ты сам нарвался! – сердито рыкнул Макс, когда Алекс в очередной раз дернулся от ваты с зеленкой и зашипел от боли. – Посидели в баре, называется, попили пивка…
На плече Алекса красовались четыре глубокие царапины, будто от когтей дикой кошки. Макс сосредоточенно пыхтел, пытаясь обработать рану, пока Алекс нетерпеливо ерзал в кресле и вздрагивал каждый раз, когда вата касалась кожи.
- А какого черта он на тебя так смотрел?
Макс только усмехнулся в ответ.
- Да и пусть бы смотрел, черт с ним. Ты его охранников видел? Чудо, что мы живыми оттуда выбрались.
Плечо все еще болело, а у Алекса под глазом расплывался здоровенный синяк. Самое смешное, что обычно читать нотации приходилось Алексу, но не в этот раз.
- Надо бы лед приложить.
- Поздно уже, он наверняка вылез, - вздохнул Лекс, осторожно касаясь синяка кончиками пальцев.
- Да уж, теперь тебе ночью и фонарь не нужен.
Алекс сердито поджал губы. В конце концов, разве он не заслужил хоть капли сочувствия? По крайней мере, так ему казалось. Макс, не обращая внимания на его сердитое пыхтение, осторожно заклеил рану пластырем и удовлетворенно хмыкнул, глядя на результат своей работы.
- Жить будешь, - он смотрел на Алекса и не мог сдержать улыбки. Тот всегда казался очень спокойным и уравновешенным, и только Макс знал, какой огонь скрывается за этим внешним спокойствием. А еще Алекс был ужасно ревнивым и бесстрашным до безрассудства. Наверное, за это Макс его и любил. Впрочем, не только за это.
- Не злись, ты первый в драку полез, - серые глаза сердито сверкнули в ответ, но Макс был прав.
- Я не хочу, чтобы кто-то на тебя так смотрел, - упрямо буркнул Алекс.
- Это я уже понял. А мне бы хотелось, чтобы ты оставался целым по возможности.
Глаза у Лекса были просто невозможные, и Макс тонул в них, даже не пытаясь выплыть. Он наклонился и легко коснулся его губ.
- И кто из нас больший придурок? – тихо спросил он.
- Конечно, ты! – огрызнулся Алекс, потом, подумав, добавил: - Оба.
И рассмеялся. И Макс расхохотался вместе с ним. В сущности, Алекс был прав, они оба – редкие придурки, постоянно попадающие в неприятности. Но Максу не хотелось ничего другого. Вот прямо сейчас у него было все, о чем он мечтал. Или почти все, но и эта мечта скоро исполнится – осталось совсем немного…

- Идем! – Макс бесцеремонно вытащил еще сонного Алекса из теплой постели.
- Куда? Зачем? – тот пытался сопротивляться, натянуть на голову одеяло и дальше спать, но перед напором Макса было трудно устоять, практически невозможно. Алекс, ворча, натянул джинсы и футболку и поплелся вслед за ним.
Они пришли в гараж, и Алекс остановился, недоуменно глядя на друга, словно хотел сказать: и что я тут не видел? И правда, все, казалось, было как обычно. Макс, будто не замечая его замешательства, открыл перед ним дверь его же Сааба.
- Садись и смотри, - он сиял, как новенький евроцент, и Алекс все же послушался.
Он сел в машину. Взгляд скользил по давно уже ставшей привычной и родной панели приборов, как в кабине самолета – за это Алекс и любил свой Сааб. И за особенный характер, конечно.
- И что я должен увидеть? – ему не нравилось, когда его вытаскивают из постели в такую рань в его законный выходной.
- Неужели ничего не замечаешь? Смотри! – Макс, чувствуя его настроение, не стал мучить его дальше и нажал на какую-то кнопку на панели, ту, которую Алекс поначалу даже не заметил. Включилась подсветка, а потом…
- Макс, это же… - все слова разом пропали, остались только чувства, захлестнувшие его.
- Точно, новый DVD и хорошая акустика, и саб сзади, чуть мощнее, чем был, так что звук теперь просто охренительный. Давай, включи уже что-нибудь, а то мне и самому хочется послушать.
Алекс никак не мог в это поверить. Рука немного дрожала, когда он выбирал песню на тонком сенсорном экране.
Шиллер, конечно же.
I feel you…
Нежный голос наполнил салон, звук был повсюду, но не оглушал, он будто шел изнутри, из самого сердца, совпадая с его ритмом.
Алекс сделал чуть громче и прикрыл глаза, наслаждаясь. Макс был прав – звук был охренительный, даже другого слова не подобрать.
- Черт, Макс, я даже не знаю, что сказать…
- А ничего не говори, - улыбнулся Макс. -  С днем рождения!
Слишком много чувств, а от обиды за ночь, проведенную в одиночестве и казавшихся теперь нелепицей подозрениях, не осталось и следа. Алекс просто привлек его к себе и поцеловал, постаравшись вложить в этот поцелуй все, что сейчас чувствовал: любовь, нежность, радость, благодарность.
- Я тоже люблю тебя, Лекс, - хмыкнул Макс, а потом, хитро прищурившись, добавил: - И теперь я совсем даже не прочь меняться машинами. Иногда.
Конечно, Макс, конечно… Для тебя все, что хочешь.

Это выше моих сил – просто стоять и смотреть, когда Алекс в одних светлых джинсах колупается под капотом своего Сааба. Интересно, как он умудряется не уделать свои штаны? Я смотрю на его зад, обтянутый тесными джинсами и с трудом сдерживаю желание сорвать их и оттрахать его прямо здесь, в гараже. А он, будто специально, распрямляется, потягивается как-то по-кошачьи, и у меня в глазах темнеет. Как можно думать сейчас о предстоящей гонке?
- Прости, Лекс, - я зарываюсь носом в его короткие мягкие волосы, сжимая его бедра.
- Макс?.. – он пытается выглядеть сердитым, но меня не может обмануть его голос, в котором нет и тени недовольства.
От него пахнет бензином, моторным маслом, потом и почему-то кофе, и этот запах сводит меня с ума. Я провожу языком по чуть солоноватой на вкус коже, и с его губ срывается тихий вздох. От еще не остывшего движка слишком жарко, хочется избавиться от одежды. Или дело совсем не в этом, а в том, что Алекс такой горячий? В том, как он тихо постанывает от моих ласк, как подается назад, прижимаясь ко мне теснее и заставляя меня совсем потерять голову. Хочу, хочу, хочу… Сил нет, как он сводит меня с ума. Я отстраняюсь затем, чтобы достать смазку из кармана и стянуть с него джинсы. А Алекс оборачивается, смотрит на меня.
- Ты что, пришел сюда, чтобы?.. – он удивленно выгибает бровь, а я улыбаюсь в ответ.
- Догадывался, что могу тут увидеть, - хрипло отвечаю и стягиваю с него джинсы.
Он не против, опирается руками о капот, стонет, когда мои прохладные, скользкие от смазки пальцы проникают внутрь, прогибает спину сильнее. Рычит от удовольствия и желания, когда я покрываю поцелуями его напряженную спину, покусываю. На белоснежном капоте остаются черные масляные следы, но Лексу сейчас совсем не до того, да и мне все равно. Меня больше волнует сам Лекс, распятый на капоте собственной машины, вот это меня заводит неимоверно.
Ему не надо ничего говорить, я и сам чувствую, что он готов, когда вхожу в него одним резким толчком. Алекс лишь прогибается со стоном сильнее, а я ловлю воздух ртом от этой одуряющей тесноты, цепляюсь за его бока. Он почти ложится на капот, давая мне возможность войти еще глубже, а я закусываю губу, чтобы не кончить прямо сейчас, потому что это невозможно, слишком жарко, чтобы вынести это долго. Челка липнет ко взмокшему лбу, дышать все труднее. Я сжимаю его член ладонью, стараясь попасть в такт толчкам, и слышу, как беспомощно всхлипывает Алекс, прогибаясь.
Терпеть это долго невозможно, я рычу, впиваюсь зубами в его плечо, кончая. Это слишком ярко, и я зажмуриваю глаза, наваливаюсь на мокрую спину Алекса, чувствуя, как бешенно колотится сердце в груди. Его? Мое? Не важно.
Алекс выпрямляется, заставив подняться и меня, смотрит на масляные разводы и капли спермы на капоте и тихо смеется.
- Ты – зараза, Макс.
- Но чертовски очаровательная, согласись? – я тоже смеюсь. – И я с удовольствием посмотрю, как ты будешь отмывать свой Сааб.
Он хочет возмутиться, но я нежно касаюсь губами его уха и добавляю:
- Если хочешь, я это сделаю, а смотреть будешь ты.
Он поворачивает голову, ловит мои губы своими, вовлекая в неспешный и нежный поцелуй, а я чувствую, что снова теряю голову… Потому что люблю.