Он приходил ко мне по ночам, тогда, когда в небе появлялась полная луна. А я боялся и все равно ждал его – демона, что темнее безлунной ночи. Кажется, даже его глаза не отражали света, и лишь изредка в них вспыхивали отблески адского пламени. И я попался в его сети, как муха в паучью паутину – не выбраться.
Иногда мне начинало казаться, что он – мое отражение, или я – его, или мы оба – отражение друг друга. И я терялся, глядя в его глаза, будто в зеркало на самого себя. Он мало говорил, и все его слова сводились к коротким приказам, неисполнение которых грозило мне наказанием, таким же изощренно-жестоким, как и ласки, что он мне дарил.
Поначалу я пытался сопротивляться ему, но тогда в его глазах вспыхивал этот чертов огонь, и одного этого было достаточно, чтобы сдохнуть от страха, а на следующий день пожалеть, что родился на свет.
Демон мог быть жестоким и нежным одновременно, и я не понимал, как такое возможно, но растворялся в тягуче-сладостном наслаждении, тая под его руками с длинными острыми когтями, под обжигающе горячими поцелуями. Эти когти лишь легонько царапали кожу, хотя могли вспороть ее без труда, оставив глубокие кровоточащие полосы. Но он не делал этого. А еще он никогда не оставался до утра. Не то что бы мне это было нужно…
Я многое узнал о демонах, по крайней мере, мне так казалось, но только не об этом. Я даже имени его не знал и не был уверен, что вправе спрашивать его, не подвергшись при этом его изящно-изощренным пыткам. Я был его рабом и игрушкой, но ничего не мог с этим поделать. Что? Рассказать кому-нибудь, когда я сам не уверен, что он – не плод моего воображения? Впрочем, царапины и синяки говорили, что нет. Но кто в это поверит? Кто в наше время верит в существование демонов?
И сдавшись, я ждал его, чувствуя, что с каждым днем увязаю все глубже, что больше не хочу даже пытаться вырваться, освободиться. Появился страх, противный и липкий, что однажды демон наиграется и больше не придет. Но он приходил, и я снова плавился от его ласк, подобно воску, и раздвигал ноги, словно продажная девка. А когда он уходил, я с тоской смотрел на кроваво-красный круг полной луны и думал, как удержать его, как не дать ему уйти, потому что он стал необходимым мне, как воздух, которым я дышал. И лишь изредка мелькала в мозгу мысль: что будет с моей душой?
Я все еще боялся его, но и того, что он не придет – тоже. Парадокс, да, но я с этим жил.

Первый раз он появился, когда я учился на третьем курсе колледжа. На какой-то вечеринке мы крупно повздорили с Николь – моей подружкой, и я напился так, что не мог вспомнить, как добрался до дома. Счастье, что родители укатили в Европу и не видели этого позора.
Оказавшись в доме, я отключил сигнализацию. На первый взгляд все было, как обычно – все вещи на местах, хотя в тот момент я бы не заметил, наверное, если бы дома побывали воры и вынесли все вплоть до мебели. Кое-как я поднялся в свою комнату, включил свет и…
- Черт… - я пару раз моргнул, протер глаза, но парень, сидящий на моей кровати, никуда не исчез.
Первым желанием, видя это странное длинноволосое чудо в готично-черном прикиде, было вызвать полицию. Я, было, дернулся к двери, но она вдруг с треском захлопнулась прямо перед моим носом. Как я ни пытался ее открыть, дверь так и не поддалась. Все это мне совершено не нравилось.
- Кто ты и какого черта делаешь в моем доме?! – рявкнул я на незваного гостя, стараясь не показать, что на самом деле в штаны готов наделать от страха.
Парень и правда был странным, было в нем что-то такое, пугающее. А еще я заметил на его поясе нож, здоровый такой, с резной рукоятью, украшенной какими-то камушками. Надо ли говорить, что от всего этого я протрезвел?
Я лихорадочно соображал, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации и прикидывая шансы справится с ним, пока парень с глумливой ухмылкой наблюдал за мной. Он явно не боялся, к тому же был здоровее меня, а, возможно, и выше ростом. Сколько он провел здесь времени, я не знал, но парень наверняка убедился, что мы одни в доме, так что кричать и звать на помощь было бесполезно. Я нащупал ручку за спиной и снова попробовал открыть дверь – безрезультатно.
- Подойди ко мне, - наконец, заговорил он, и в этот момент я поклялся, что больше никогда не буду пить. От его голоса пробежал мороз по коже, а глаза вспыхнули каким-то странным огнем.
- Что за черт? – придушенно выдохнул я, все еще цепляясь за дверную ручку, словно за спасительную соломинку.
Это все больше походило на какой-то кошмарный сон, но в то же время было настолько реальным. Я перепугался не на шутку.
- Она не откроется, пока я этого не захочу, - парень насмешливо скривил губы, глядя на мои жалкие попытки. – И тебя никто не услышит и не придет на помощь.
Кто бы сомневался? Из чистого упрямства я вновь подергал и повертел ручку, но дверь предсказуемо не поддалась. Его насмешливый взгляд ощущался буквально кожей, как если бы парень коснулся меня рукой. Я готов был поклясться, что сейчас он смотрит на мою задницу, обтянутую тесными джинсами, и вдруг с ужасом осознал, что меня это заводит, несмотря на всю абсурдность сложившейся ситуации.
- Подойди, - снова повторил он, и в его голосе послышалась угроза. Видимо, повторять дважды он не любил, но и я сдаваться не собирался.
- А то что? – огрызнулся я и вдруг вскрикнул, отдернув руку от ручки, потому что та внезапно начала нагреваться так, что ладонь обожгло. – Убирайся!
Должно быть, мой голос звучал совсем жалко, потому что на гостя это не произвело никакого впечатления.
- Нет. Сначала я возьму то, за чем пришел.
Мозг снова включился: значит, ему что-то надо… Что? Я пытался вспомнить, что и у кого брал, но не мог. В комнате, как и в доме, вещи были на своих местах, значит, он ничего не искал. Тогда что ему было нужно?
Именно этот вопрос я и задал.
- Ты.
И все, ни слова больше. Судя по всему, объяснять он ничего не собирался. Кажется, терять мне было уже нечего, и я решился. Еще пару секунд я прикидывал расстояние между нами, а потом со всей дури бросился на него. Я даже понять не успел ничего, как из меня будто дух весь вышибли, и я оказался прижатым к кровати. А еще пару мгновений спустя на запястьях что-то щелкнуло, и я ощутил холодное острие ножа, упершееся мне в горло. Вот черт… Черные глаза смотрели, будто в самую душу, казалось, он видит меня насквозь и слышит, как бешенно колотится сердце в груди.
- Отпусти, - зашипел я на него. – Иначе проблем с полицией не оберешься.
Впрочем, я и сам уже не особенно верил в то, что говорю.
- Я не боюсь вашей полиции, - острие поползло вниз по горлу, царапая кожу.
Он отогнул ножом ворот моей рубашки, а потом резко рванул ее на груди, и пуговицы с треском отлетели. Я попытался вырваться, но был накрепко прикован к кровати наручниками, и мои жалкие трепыхания лишь вызвали у парня новую насмешливую улыбку. Кажется, мое сопротивление забавляло его и лишь больше раззадоривало. Но я не мог сдаться. Какого хрена, что происходит?
Парень беззастенчиво разглядывал меня, водя пальцами по завиткам моей замысловатой татуировки в половину торса. И его руки почему-то казались раскаленным железом, а прикосновения отдавались болезненным возбуждением в паху. Невыносимым, но показать, что мне это нравится, я считал ниже собственного достоинства. Он – насильник, а я – жертва. Все ведь просто, да? Тогда какого черта у меня стоит на него, тогда как ни на одного мужика в жизни не стояло? Это было унизительно, а от осознания собственной беспомощности – тошно, но я ничего не мог поделать. Вот и оставалось только лишь расслабиться и получать удовольствие, потому что бороться с ним мне явно не по силам. А он медленно водил острием ножа по моей груди, по крайней мне казалось, что это был нож, пока я не открыл глаза и не заметил эти страшные длинные когти на его пальцах, не человеческие, а будто кошачьи. Внутри все похолодело, когда я, наконец, понял, кто это. Вернее, догадался, что это не человек, вот только подумать об этом уже не смог, потому что его губы коснулись моего горла, заставляя забыть обо всем. Нежно, мучительно медленно они повторяли путь его рук, заставляя меня стонать и извиваться под ним от нетерпения. Я хотел… Чего? Этого я и сам не знал, вернее, не хотел об этом думать.
Он никуда не торопился, доводя меня своими ласками до исступления. Наручники врезались в кожу, но я этого уже не замечал, потому что в данный момент для меня остались только эти теплые мягкие губы, ласкающие так нежно, что связных мыслей в голове не осталось, а лишь сводящее с ума желание.
Он стянул с меня джинсы, и я даже не пробовал возражать, потому что и сам этого хотел. Руки скользили по моим ногам, там, где кожа особенно чувствительная и нежная, а я просто задыхался, вскидывая бедра, раздвигая ноги, будто дешевая шлюха. Было немного жутко, когда что-то скользкое и прохладное проникло в меня, конечно, я напрягся. Не осознанно, а, скорее, инстинктивно, но в этот момент его губы, теплые и влажные, коснулись ноющего от возбуждения члена, плотно сомкнулись на головке, и я тут же забыл об этом, переключившись на это совершенно крышесносное ощущение.
- О… - горячий рот, ласкающий член, и прохладные пальцы, касающиеся чего-то внутри, делали удовольствие еще острее, настолько, что оно казалось невозможным. Я уже не то, что думать – дышать не мог. Кажется, на запястьях от браслетов, врезающихся в кожу, остались глубокие отметины, которые еще не скоро заживут, но разве это имело значение?
Я хотел кончить, но у моего мучителя были другие планы на этот счет. Он выпустил мой член изо рта, поднялся и посмотрел на меня, а потом подхватил меня под колени и…
- О… - сказать, что это больно – значило ничего не сказать. Его член казался просто огромным. Я дернулся назад, но мой мучитель держал меня очень крепко и, черт возьми, ухмылялся. У меня из глаз чуть искры не посыпались, уж слезы покатились точно.
- Мне больно, - прошипел я, дернувшись еще раз.
- Пройдет. Со временем, - ухмылка не сходила с его губ, но он не двигался.
Задницу жгло, будто огнем. И мне уже ничего не хотелось, а мой мучитель, судя по всему, не собирался хоть как-то облегчить мое положение, а еще и напомнил мне, что с моими желаниями здесь никто считаться не собирается. Тогда к чему было все это? Трахнул бы и все, но нет, надо было подразнить меня сначала. Я был в бешенстве на себя за то, что поверил, на него, на весь мир, но понимал, что ничего не смогу поделать.
Он навалился на меня, опираясь на локти, и заглянул в глаза. Он все еще не двигался, и боль постепенно стихала. Язык скользнул по шее, потом губы мягко и нежно коснулись кожи, посылая электрические разряды по всему телу. А несколько минут спустя я уже вновь терялся в этих ощущениях, уже сам насаживаясь на его член, подмахивая и крича:
- Еще… еще…
И мне было все равно, как это выглядело со стороны. Он поднялся и чуть приподнял меня, закинув ноги себе на плечи, давая мне то, что я просил, и даже больше. Больше, чем я мог вынести, поэтому вскоре кончил так, как никогда раньше. Кажется, я даже увидел радугу или звезды. Это было ни на что не похоже, с Николь, да и с другими девушками все было иначе, не так остро, сильно. От секса с ними точно не сносило так башню, как в этот раз.
Парень повалился на меня буквально следом, тяжело дыша.
Мысли возвращались, медленно и лениво, но теперь появился вопрос: а что дальше? Я открыл глаза и посмотрел на черную макушку моего мучителя, будто надеялся увидеть там ответ. Наконец, он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Хотел бы я знать, о чем он сейчас думал, но, видимо, не судьба, потому что он поднялся с постели, привел себя в порядок и повернулся ко мне. Коротким взмахом руки он освободил меня от наручников – те просто исчезли.
- Я еще вернусь, - сказал он и растворился в воздухе, как до этого наручники. Лишь на мгновение за его спиной я увидел крылья, большие, черные…
Демон? Спросить было уже не у кого. Уж точно не ангел, те не могут вести себя так по определению. Я остался один на один со своими вопросами и сомнениями. И почему-то я верил, то он вернется. А может, даже сам этого хотел.
Вот так все это началось, он действительно пришел, ровно через месяц, в полнолуние. И с тех пор приходит каждый месяц, а я увязаю все глубже. В тот раз я так никому и не рассказал. И в следующий… Это стало моей тайной.