За неделю до…

Смех – громкий, полный издевательства и удовольствия. Казалось бы, привычно, но в этот раз смеюсь не я, сегодня решили посмеяться надо мной, и это отнюдь не радует.

- Малфой, а тебе подходит! - ухмыляется один из близнецов, Фрэд или Джордж – чёрт знает, а впрочем, мне всё равно, сейчас я одинаково сильно ненавижу их обоих.
- И не говори, Джордж, я так и знал, что белый не его цвет, а вот золотисто красная гамма… - поддакивает второй, внося своим ответом хоть какую-то ясность. Впрочем, когда, обнявшись эти двое, с видом победителей идут к своему столу, я вновь путаюсь – слишком много рыжих волос, слишком много веснушек. «Ненавижу!»
- Заткнитесь! – хотелось прошипеть, но вырвался отчаянный крик.
- Но-но, малыш, не злись. Для твоего же блага старались, - улыбка из-за плеча. Раздражает до зубовного скрежета.
- Вы ещё пожалеете об этом оборванцы! Я вас…
- Ладно-ладно, описания ужасов оставь на потом, пошли, Фредди, пока хорёк тут всё от злости в щепки не разнёс, - уходят. Победители, но это ненадолго.

Хихиканье - сдержанное, но всё же слышимое со стороны преподавательского стола, где сегодня по печальной случайности не оказалось Снейпа. Они считают это шуткой, детской игрой. Как же они ошибаются.
Со стола гриффиндорцев – заливистый, торжествующий, оглушающий хохот. Ненавижу, до одури, до тёмных пятен перед уставшими глазами.
От всех остальных столов смех уже тише, но и в нём присутствуют довольные ноты – получил, Малфой? Так тебе и надо.
И даже собственный факультет отводит глаза, в которых можно увидеть смешинки. А слизеринские ухмылочки скрываются за кубками с тыквенным соком.

Какофония смеха. Симфония позора.
Встать и уйти нельзя, гордость не позволяет. Упорно сижу и делаю вид, что всё в порядке, что эти мелочи не в силах задеть меня. Только вот от случайно увиденного в серебряном кубке отражения с огненно красными волосами и золотистой кожей бросает в дрожь, а зубы сжимаются до скрипа.
«Злость, обида, боль. Но вы не увидите этого. Думаете, посмеялись и всё? Думаете, это сойдёт вам с рук?
Нет. Я отомщу! Я мог бы просто натравить на вас Снейпа, но нет, я сделаю это собственными руками. Я вам так отомщу, что вы это надолго запомните! Клянусь честью Слизерина!»

***

Подстроить им западню оказалось не так уж и трудно. Ловкость рук и слизеринская хитрость сыграли своё и вскоре близнецы, что не удивительно при их то нраве, оказались счастливыми обладателями вечерних отработок в кабинете Снейпа. Второй шаг, потребовавший чуть больше удачи и сноровки, так же был осуществлён – пара капель собственноручно купленного зелья и безобидный ужин превращается в опасный сюрприз.
Час мести настал.
Теперь остаётся только наблюдать и получать удовольствие.
Маскирующие чары надёжно скрывают меня от их глаз, наложенные на двери охранные заклятья, гарантируют, что никто нам не помешает. Не то чтобы меня заботила их репутация, нет, я просто хочу досмотреть представление до конца, и делится удовольствием с кем-либо ещё, не входит в мои планы.

Пока что близнецы спокойно занимаются уборкой, Снейп перед уходом вдоволь загрузил их грязными котлами. Но уже спустя полчаса я замечаю, как они кидают друг на друга растерянные взгляды, как поводят плечами и вытирают пот со лба. Не понимая, что с ними творится, не осознавая причину происходящего.
Возбуждение…
Мокрые от пота волосы, пересохшие губы, которые приходится облизывать каждую минуту, бегающий по комнате взгляд всё время так и тянет остановить на брате.
«Нравиться, Уизли?»
Глупые, они ещё не понимают, но я уже вижу – ловушка захлопнулась, процесс запущен.
Одинаковые лица, одинаковые мысли, одинаковая страсть.
Одинаковые даже в своём возбуждении, они даже срываются одновременно, бросаясь навстречу друг другу.
Лишь пару минут спустя им удаётся разорвать поцелуй и объятья, и теперь они замирают на расстоянии вытянутой руки, пораженно глядя на свои одинаково растерянные лица…
«Смешно? Мне да, а вот вам скоро будет совсем не до смеха».

Внезапный скрип двери и мелькнувшая в проходе тень, заставляет их испуганно отпрыгнуть друг от друга и обернуться к вошедшему, который как раз скинул скрывавшую его доселе мантию-невидимку.
Поттер.
Ну конечно, кто еще полезет сквозь охранные заклинания, кому не указ деканский запрет?..
- А я к вам! Директор мне сказал, что Снейп уехал до завтра, и я решил, что вам не помешает помощь, - с улыбкой сообщил доброжелательный придурок.
Мелькнувшая на миг жалость к опять угодившему в не то место и не то время дурачку, исчезает, стоит мне вспомнить, сколько поводов давал мне этот мелкий выскочка.
Что ж так даже интересней. Отомстить ещё и Поттеру - это приятный бонус…

С гораздо более довольной улыбкой, нежели гриффиндорское чудо я приготовился к незабываемому зрелищу и я не просчитался.
Переглянувшись, близнецы вновь одновременно шагнули вперёд, но на этот раз не навстречу друг другу, а к очкарику.
- Гарри, - голос Фреда или Джорджа низкий и тягучий как патока, и гриффиндорец удивлённо заморгал, уставившись своими окулярами на друга.
- Гарри, - повторил второй, привлекая Поттера ближе. Тот доверчиво прижался к рыжему, наверно считая эти дружеские объятья знаком благодарности.
«Дурак!»
Впрочем, когда к первой паре рук присоединилась вторая и обе они, не тратя времени, даром заползли под его мантию – дошло и до этого придурка. Испуганно дёрнувшись, жертва замотала головой, пытаясь заглянуть в глаза то одному то второму близнецу, но не увидела там ничего кроме животной страсти и желания.
- Фред, Джордж…
- Гарри, маленький, не бойся.
- Не надо…
- Надо. Очень надо.
Накрывшие рот Поттера губы успешно заглушили все его попытки воззвать к благоразумию товарищей, и гриффиндорцу оставалось лишь сдавленно мычать в рот одного из близнецов, пока второй впивался грубыми поцелуями в его шею, оставляя на покрытой мурашками коже, стремительно краснеющие отметины.

Ситуация идеальна.
Уизли не расскажут ничего, просто чтоб не ломать жизнь мальчишке. Они ведь не дураки и понимают, во что превратит это происшествие пресса. Да и учащиеся стали бы смотреть на золотого мальчика совсем по-другому, уж я бы позаботился об этом.
Поттер будет молчать. Из гордости. Из желания не навредить любимому семейству, ведь даже сейчас он просит, но не проклинает их. Малышу просто в голову не приходит, что лучшие друзья могут желать ему зла. Маленький доверчивый идиотик. Ну, что ж получай и ты по заслугам. Нет, мне не жаль тебя, ты виноват не меньше их, а может даже больше. Ведь ты первопричина всего этого. Так получи и свою долю мести.

Зажатый между двумя братьями Поттер лишь слабо барахтается не в силах вырваться из двух пар сильных рук, немного грубовато ласкающих его тело.
- Ребята, вы что? Фред, Джордж, перестаньте, это уже не смешно! – кричит он, когда жадные губы на минуту отпускают его рот.
- Маленький. Сладкий, - сбивчиво шепчут братья, сейчас они уже не слышат его, все, что они чувствуют это затмевающая всё необходимость секса, траха, обладания попавшим в руки телом, всё равно чьё оно, согласие жертвы уже не требуется. Наверно сейчас они трахнули бы и собственную нищенку-мать.
- Наш.
- Да, наш. Как же мы хотим тебя.
- Хватит! Стойте! – крики всё отчаяние, но это его не спасёт.

Вскоре мантии летят на пол, и спустя пару минут, на них ложатся три обнаженных тела. – Два крепких и сильных, с россыпью веснушек на плечах и ловких руках, которыми они удерживают между собой третьего. Гораздо более слабого брюнета с бледноватой кожей и тощими ногами, которыми он отчаянно дрыгает, пытаясь оттолкнуть навалившихся сверху парней.
Бесполезно…

Улыбаюсь, слушая его сдавленные стоны и мольбы.
Улыбаюсь, шипению сквозь зубы, когда кто-то из близнецов ослеплённый зельем причиняет ему боль – действуя слишком быстро, слишком грубо.
Улыбаюсь, когда он вскрикивает от проникновения сразу двух не жалеющих его членов.
Улыбаюсь, слушая его крики и всхлипы, когда братья начинают двигаться, раздирая его тело в кровь и не замечая этого.
Улыбаюсь, даже когда он уже не может кричать, а лишь тихо сипит на одной ноте в такт их толчкам, уже не чувствуя ногти царапающие его, пальцы оставляющие синяки на бледной коже – только два слишком больших для него члена, в одном ритме вбивающихся в его тело.
Улыбаюсь… улыбаюсь… улыбаюсь…
Как никогда, наверно больше чем за всю свою жизнь.
Скулы начинают болеть, но я продолжаю скалиться в этой сумасшедшей улыбке – моя месть оказалась ещё слаще, чем я думал… только почему я почти не смотрю на близнецов? Почему мои взгляды словно прикованы к изломанному в их объятьях телу, зажатому между ними и дрожащему от боли, кусочку плоти?
Такому маленькому по сравнению с ними.
Что это?
Жалость?
Нет, ей здесь не место.

Вскоре всё заканчивается, близнецы, выдохнувшись, вырубаются. Возможно это один из эффектов зелья, не знаю – мне всё равно. А Поттер сжимается в угловатый окровавленный комочек между их телами и тихо скулит.
«Хм… не знаю, идёт ли мне золото с красным, а вот ему белое и красное уж точно к лицу».
Подойдя ближе, отвожу с его лба мокрые от пота волосы. Он едва заметно вздрагивает, но даже не открывает глаз.
Подняв одну из валяющихся рядом мантий, накрываю дрожащее тело и, молча развернувшись, ухожу.

Я получил, что хотел и даже больше.
Но почему я не чувствую радости?..

Отредактировано Seshomaru-sama (2009-07-29 11:55:33)