Автор: Катори Киса
Бета: Lady Mee
Рейтинг: NC-17
Жанр: Ангст/романс
Пейринг: Гарри/Драко
Описание: POV Драко Малфоя, автобиография, так сказать... Предупреждение: Инцест, ченслэш, изнасилование, AU, ООС
Ошибка первая, фатальная
Я родился. Очень неосмотрительно с моей стороны. Жил себе спокойно где-то там, на небесах, этаким белокурым ангелом с арфой и сверкающим нимбом.
Впрочем, меня и сейчас периодически называют ангелом, но, как правило, рядом стоит какой-нибудь нелицеприятный эпитет, вроде «бесчувственный», «мстительный» или «эгоистичный». Хотя я не уверен, что другие ангелы в раю не называли меня так же.
Ошибка вторая, определяющая
Безусловно, сам факт рождения был очень легкомысленным поступком с моей стороны, но гораздо худшим было то, что меня угораздило родиться Малфоем. Нет бы родиться каким-нибудь Забини, у которого добрые и – главное! – осмотрительные родители. Или Паркинсон, которые души не чаяли в своей единственной дочери, но страстно мечтали о сыне. Чёрт побери, даже Лонгботтомом быть, наверное, и то лучше.
Как бы то ни было, а я – Малфой. Чему безмерно… нет, не рад. Очень даже наоборот. А вы были бы рады, если бы вас научили делать минет в семь лет? Причем отец далеко не сразу «допустил» меня до своего тела. Сначала я тренировался на фаллоимитаторах. Розовых, пахнущих резиной, упругих и бархатистых наощупь.
Я ненавижу розовый цвет…
Наверное, то, что, когда он впервые сунул свой багровый член мне в рот, я не откусил его под корень, было ещё одной ошибкой с моей стороны, но я не буду вносить её в список, так как рискую быть обвинённым в тавтологии, ибо следующая моя ошибка была…
Ошибка третья, бессильная
Я не убил его. Просто не смог. Я лежал на кровати, в крови и сперме, раскинув руки, как сломанная кукла, не в силах даже повернуться на бок и сжаться в комочек, хотя всё моё существо отчаянно желало это сделать.
Впрочем, я лукавлю… Всё моё существо кричало вовсе не об этом…
Если бы я мог встать…
Если бы я не чувствовал, как из меня вытекает кровь и боялся пошевелиться, чтобы она не потекла сильнее…
Если бы мне не было десять лет…
Ошибка четвёртая, преступная
Я смирился. Почти. А что я мог? Мне было десять, когда отец изнасиловал меня впервые. К тому времени, как мне купили мою первую волшебную палочку, он уже успел сломить меня. Почти…
Но всё равно, даже с палочкой, что я мог сделать? Если я был послушен, он бывал даже нежен…
Я ненавижу боль. Даже больше, чем розовый цвет…
Ошибка пятая, публичная
Свидетелем этой моей ошибки стал весь первый курс школы волшебства и магии Хогвартс.
Протянутая и отвергнутая рука...
Я видел в его глазах ту же тоску, что сжимала ежедневно мою собственную душу. Но он не понял меня. Не понял, не захотел понять, не стал пытаться… Мы были разными, как вода и песок, которые, как известно, не смешиваются. Только много позже я осознал, что на самом деле мы могли бы дополнять друг друга так же гармонично, как море и пляж. Зелёное бескрайное море…
Ошибка шестая, банальная
Да, это было очень глупо, просто и ужасно банально – пойти по пути наименьшего сопротивления, уступить требованиям уязвлённой гордости и стать его врагом. На несколько долгих лет слова «шрамоголвый», «придурок» и «Потти» прочно поселились в моём лексиконе, в разных сочетаниях и часто приправленные какими-нибудь непечатными эпитетами.
Ошибка седьмая, роковая
Собственно говоря, выбора у меня не было. Даже не из-за самого Тёмного Лорда. Из-за отца. Если бы я знал, что он просто убьёт меня за неповиновение, я бы без раздумий послал бы его в задницу гиппогрифа на пару с Волдемортом и с облегчением принял бы Аваду. Только не в лоб. Это вульгарно. Я предпочёл бы в сердце или, на крайний случай, – в солнечное сплетение.
Я думал, что знаю о боли всё. Мнил себя экспертом и был уверен, что при необходимости могу читать о ней лекции…
Что ж, теперь я действительно эксперт. Три Круциатуса «в профилактических целях» и принятие Метки сделали меня просто профессионалом во всём, что касалось боли.
Ошибка восьмая, высокомерная
Я не поблагодарил его. Ни тогда, ни после. А ведь хотелось упасть к его ногам и плакать от счастья… Он убил их обоих. И Волдеморта, и то чудовище, которое породило меня на этот свет.
Мы встретились на платформе «Девять и три четверти», куда приехали, чтобы в последний раз сесть на Хогвартс-экспресс в качестве школьников. Всем разрешили доучиться, даже мне, так как я всё же сумел посодействовать своему освобождению от двух кошмаров, общественного и персонального.
Я видел в зелёных глазах ожидание. Чего? Благодарности? Привычного оскорбления? Поцелуя?? Последнее, безусловно, исключительно плод мой фантазии…
Кстати, о фантазии. Последнее время она как-то расшалилась. Став хозяином Малфой-Мэнора, я столкнулся с весьма серьёзной для моей и так расшатанной психики проблемой: безумным, безграничным, бесприютным, отчаянным одиночеством.
Мне было восемнадцать лет, я никогда не знал ласки, нежности и тому подобных человеческих качеств, присущих большей части людей на планете, и был, несмотря на все старания Люциуса, самовлюблённой, эгоистичной скотиной, беспробудно пьянствующей две недели, отмечая долгожданную смерть собственного отца. Мать же давным-давно сбежала во Францию. Или её тоже убили? Что-то я как-то не задавался этим вопросом.
И вот, пользуясь моментом, отточенное ежедневными фантазиями на тему «Как я однажды убью Люциуса Малфоя» и без того богатое воображение начало подкидывать мне пасторальные картинки из серии «Как Драко своё счастье нашёл»: я в банном халате сижу на диване, положив ноги на чьи-то колени, я брожу с кем-то в обнимку в саду, мы пьём кофе, мы читаем, мы смеёмся… Мило, правда? Возможно, у меня могло бы это всё быть…
Но не будем забывать, в конце концов, кто я. Я – Драко Малфой! Я уже говорил? Я умею делать просто волшебный минет, могу довести до оргазма двадцатью пятью разными способами и НЕНАВИЖУ секс. И судьба поворачивается ко мне то жопой, то х***м и никогда – лицом. Кажется, это называется «карма».
Так вот. Я ничего ему тогда не сказал. Я просто несколько долгих секунд смотрел ему в глаза, а потом просто ушёл, с ужасом понимая, что отныне мой воображаемый «кто-то» обрёл наконец своё лицо…
Ошибка девятая, невнимательная
Я не замечал. А точнее, делал вид, что не замечаю, как он на меня смотрит, и не понимаю, что этот взгляд отличается от всех остальных. Почему? Потому что всё равно ничего не получилось бы! Карма, забыли? А ещё я подозревал, что когда действительно ничего не выйдет, то я уже не выкарабкаюсь. Можно пережить многое, но не это. Только не я…
Ошибка десятая, переломная
Я уступил. Я не мог ничего с собой поделать! Был промозглый осенний день, и мы встретились случайно возле теплиц – это было единственное место, где можно было подышать свежим воздухом, не рискуя быть распылённым на части холодным мокрым ветром. Он прижал меня к стене так резко, что вышиб из лёгких весь воздух, а потом поцеловал мои губы так, словно до смерти боялся, что я сейчас его укушу, оттолкну, рассмеюсь или сделаю ещё что-нибудь в этом духе. Я хотел. Честно. Но не смог. Потому что стоило ему умоляюще шепнуть: «Драаако», мой разум повернулся ко мне спиной – хотел сказать «жопой», но тогда уж слишком много задниц вокруг меня получается, не находите? – и я сделал то, о чём так давно мечтало сердце. Я уступил…
Ошибка одиннадцатая, идиотская
Я всё же оттолкнул его. Тогда же, возле теплиц. После восхитительнейшего в моей жизни поцелуя он встал на колени и сделал то, о чём я мог только мечтать! Несмотря на мой богатейший сексуальный опыт, это был первый раз, когда минет делали мне. Неумелый, поспешный, неглубокий, он показался мне лучшим в мире, потому что его делал единственный на земле человек, которого я когда-либо любил. А потом он поднял на меня свои огромные зелёные глаза и улыбнулся, вытирая тыльной стороной ладони мою сперму с губ. А я… я испугался. Ведь это неправильно, этого не может быть, я тот, кто не имеет права на счастье! Я просто застегнул штаны, холодно поблагодарил и ушёл.
Ошибка двенадцатая, неисправимая
Я медленно сходил с ума. Он больше не смотрел на меня. Ни в Большом зале. Ни на Зельях. Ни-ког-да. А я с каждым днём всё отчётливее понимал, что теперь уже для меня нет никакой разницы, попытаться строить отношения и разойтись или оставить всё как есть. Но я решил, что если уж у меня всё в жизни плохо, то не стоит втягивать во всё это ещё и его. И это была моя самая большая ошибка… Я понял это всё у тех же теплиц, когда он пришёл туда мокрый, взъерошенный и с лихорадочным блеском в зелёных глазах. И тогда я сделал то, что уже нельзя было исправить: я его поцеловал. Потому что иначе моё сердце взорвалось бы прямо в груди, превратилось бы в кровавый фарш, в дымящиеся куски парного мяса…
Я не помню, кто первым прошептал те три малюсеньких словечка, которые навеки изменили мою жизнь. Одно я знаю точно: как бы то ни стало, но я никогда, НИКОГДА не напишу, что они были ошибкой…