_-_-_____-_-_____-_-_

Снег хрустит под ногами, холодный и колючий бьёт в лицо. Ветер завывает в лабиринте  узких переулков. Метель так сильна, что не видно ничего дальше вытянутой руки. Слабый свет Люмоса почти не справляется с вечерними сумерками, отягощёнными внезапной пургой, и человек бредёт почти вслепую, периодически почти налетая на внезапно вырастающих из снежного марева пешеходов, так же, как и он, путающихся в снежном тумане. На полы его мантии налип снег, и они обвисли, тяжелые и холодные, мешая идти и путаясь в ногах. Внезапно идущий спотыкается и тяжело падает на колени. С бледных от холода губ срывается тихое проклятье. Дрожащие руки в тонких, недостаточно тёплых перчатках, шарят по стене ближайшего дома в попытке найти опору, но вновь и вновь соскальзывают по оледеневшим камням. Не в силах подняться, он обречённо вздыхает, и, прислонившись к холодной стене, оседает в дорожную грязь.  Палочка выскальзывает из онемевшей ладони и падает прямо в сугроб, но он даже не замечает этого. Притянув к груди колени, он откидывает голову и смотрит на небо.
Зимнее небо, почти невидимое из-за летящего снега, но, даже не видя его, он знает, что и сегодня оно такое же чистое и ясное, серо-голубое. Зимнее снежное небо такое же, как и в дни его юности.

«Небо цвета его глаз.
Серых снежных глаз, таких же холодных, как этот снег, таких же колючих…
И таких же любимых».

Взгляд застывает, на дрожащих губах печальная улыбка. Воспоминания кружат сидящего, сплетаясь с метелью и унося его в даль. Туда, где под зимним небом звучал хрустально-чистый смех, а серые глаза сияли только для него, ярче солнца, ярче самого белого снега. Только для него…

_-_-_____-_-_____-_-_

Метель умерила свой пыл, сняв с мира пелену снежной пыли и позволяя увидеть красоту заснеженных улиц, сверкающие витрины и многочисленные украшения, превращающие Хогсмид в маленькое праздничное царство. Теперь вместо мелкого и колючего, бьющего в лицо снега, с неба лениво стали спускаться мягкие снежные хлопья, покрывая бахромой плечи прохожих, торопливо снующих по улицам в этот Рождественский вечер. Кутаясь в разноцветные праздничные мантии, люди со смехом расходились по домам, желая провести этот особенный вечер с любимыми, в тепле и уюте, у домашнего очага.

Череда прохожих сновала туда-сюда, но никто не обращал внимания на застывшую в тени дома фигуру, медленно заметаемую снегом. Маленькие сугробы уже скопились у его ног, выросли на коленях и плечах, окрасили в белое некогда чёрные волосы, теперь ставшие из-за снега совсем седыми, снежинки скопились даже на ресницах и кончике орлиного носа, упорно превращая путника в живого снеговика. Пока ещё живого.

Но сидящему в снегу человеку это безразлично, он тих и неподвижен, словно, и впрямь, сделан из снега, лишь лёгкая дрожь изредка сотрясает замерзающее тело. На губах улыбка – он не боится замёрзнуть. Ему кажется, что он уходит. Уходит туда, где его ждёт хрупкий юноша со снежными глазами, так похожий на рождественского ангела.

- Мистер? Мистер, вам не стоит так сидеть, иначе вы совсем замёрзнете, - тонкий детский голосок вплетается в изящную вязь воспоминаний, возвращая его с небес на землю. С трудом опустив голову, так как от неподвижной и неудобной позы уже затекла шея, мужчина переводит взгляд на говорившего.
- Вставайте, пожалуйста. Вы же не хотите превратиться в сосульку, - ребёнок, которым оказывается его случайный собеседник, продолжает что-то говорить, а мужчина вновь, на этот раз пораженно, замирает, уставившись широко раскрытыми глазами на это рождественское чудо.
Маленький мальчик лет восьми, в белоснежной мантии с отороченным кроличьим мехом капюшоном, сейчас сдвинутом на затылок, открывая взгляду светлые, напоминающие цветом платину, локоны. На тонком детском лице сияют серые глаза, цвета… снежного неба.
- Мистер? – тонкие детские руки робко касаются его плеча, глаза смотрят с тревогой и заботой.

«Эти глаза…
Глаза моего ангела…»

- Ангел мой… - тихий шепот слетает с холодных губ, - ты пришел.

С едва слышным стоном мужчина теряет сознание и начинает заваливаться на бок уже не чувствуя отчаянно цепляющихся за него детских рук и зовущий кого-то на помощь голос.

«Мой снежный ангел…»

_-_-_____-_-_____-_-_

Проснувшись, первое, что он замечает, это тепло. Он лежит на мягкой постели, заботливо прикрытый теплым одеялом, в комнате полумрак, но он видит горящий камин, от которого исходит столь желанный жар. Треск горящих поленьев кажется ему лучшей музыкой. Стоит ему пошевелиться, пытаясь приподняться, как от одного из кресел стоящих у камина отделяется высокая тень, и спустя минуту кто-то подходит ближе.
- Где я? – голос подводит, но видимо его хрип был понят, так как следует почти незамедлительный ответ:
- Ты дома, Северус, ты наконец-то дома, - заставляющий его пораженно вздрогнуть и притянуть незнакомца ближе, пытаясь разглядеть его лицо, боясь обмануться и желая быть обманутым.
- Люци… Люциус? – губы с трудом выговаривают некогда столь привычное имя. Свет от камина падает на лицо его собеседника, на длинные белоснежные волосы, отблески пламени замирают в серых глазах. В его глазах, глазах цвета снежного неба.
Мужчина, не веря, замирает, затем протягивает к нему дрожащие руки, медленно, словно во сне, боясь, что обнимет лишь призрака, но тонкие пальцы касаются не холодного тумана, а теплой кожи.
- Люциус.
- Северус.
Два тёплых, живых тела из крови и плоти находят друг друга, сплетаясь в объятии, даря друг другу тепло и нежность.

- Я думал, что умер. Умер и вижу ангела, тебя, Люциус, - прерывистый шепот нарушает тишину лишь спустя несколько минут.
- Так меня или ангела? – раздаётся в ответ тихий смешок, затерявшийся в черных волосах, которые целует говоривший.
- Тебя, почти такого, каким ты был тогда, когда мы только познакомились. Ты был похож на ангела, на сбывшийся сон, который я так долго ждал…
- Я рад, что ты всё же дождался меня, - порывистое объятье говорит об их чувствах лучше, чем слова.
- Едва. Я почти умер там, -  тихий шепот с ноткой грусти, за которым следуют пару минут тишины.
- До сих пор не знаю, как ты нашел меня? – наконец нарушает он затянувшееся молчание, не желая больше думать о боли и страхе.
- Не я, Скорпи, - с радостью меняет тему разговора Люциус. -  Это была самая счастливая случайность в моей жизни, если бы не он…
- Скорпи?
- Мой внук, Скорпиус. Мы шли в Хогсмид за подарками, и я чуть не потерял его. Это Скорпи ты принял за ангела, - темнота скрывает улыбку, но голос выдаёт его.
- Хм, он и впрямь похож на ангела… как и ты, - ответная улыбка, которую легко ощутить, так как один почти касается своими губами губ второго. И последующее за ней, почти отчаянное признание: - Ты всегда будешь моим ангелом, Люциус.
- При моей-то жизни…- начинает он, но нежные губы прерывают его, прижимаясь в жарком поцелуе.
- Плевать. Я люблю тебя.
- Северус… люблю…
- Мой снежный ангел…

_-_-_____-_-_____-_-_